20 июля 2015 года исполнилось 100 лет со дня рождения замечательного художника Ореста Верейского. Тем, кто не представляет свою жизнь без литературы, это имя хорошо известно. Орест Георгиевич вошел в историю художественной культуры как иллюстратор произведений Толстого и Твардовского, Шолохова и Хемингуэя. Благодаря талантливому художнику любимые литературные герои в иллюстрациях обретают столь органичный и зримо-конкретный образ, что их литературный прототип уже не мыслится без «изобразительного». Образы Василия Теркина из одноименной поэмы Александра Твардовского, Аксиньи и Григория – героев романа «Тихий Дон» Михаила Шолохова, Анны Карениной – трагической героини романа Льва Толстого для многих поколений читающих людей неразрывно связаны с рисунками Ореста Верейского.

Отдавая дань уважения и признательности мастеру, мы представили нашим читателям материалы, раскрывающие ключевые моменты его жизни и творчества, сопроводив их комментариями художника.

Орест Георгиевич Верейский (7 июля [20 июля] 1915 – 2 января 1993) – выдающийся художник-график, иллюстратор, педагог. Академик АХ СССР. Народный художник СССР (1983). Лауреат Государственной премии СССР (1978).

«…если в нашем сознании живут подлинные образы, если перед нами живая натура, разве это уже предопределяет успех художника? Беда в том, что чем прекраснее, значительнее литературное произведение, тем, как это ни парадоксально, труднее, а не проще художнику, взявшемуся его иллюстрировать. Тут уживаются и радость и мука. Ты знаешь, любишь, видишь этих людей. Но чем ближе они тебе, тем их образы на листе белой бумаги кажутся тебе менее полнокровными и убедительными. Ощущение их реальности одновременно помогает и мешает тебе. Но тем сильнее радость узнавания – в каких-то чертах случайного лица, в каком-то штрихе, где ты что-то уловил, как-то приблизился к оригиналу». О. Верейский

Родители

Елена Николаевна Верейская (1886-1966) – советская детская писательница. Печататься начала в 1910 году, когда журнал «Вестник Европы» опубликовал ее первое стихотворение «Полутени... полузвуки...». В 1920-е годы рассказы и стихи Верейской печатались в популярных детских журналах «Чиж» и «Еж», «Пионер» и «Костер» (например, «Индюк», «Журка и Шурка»). Вскоре из-под ее пера стали выходить и более крупные произведения для детей. В предвоенные годы – повести «Сережка в деревне» (1925), «Дворовый Пашка» (1929), «Бесик», впоследствии выходивший под названием «Бабушкин колобок», «Таня-революционерка», «Джиахон Фионаф». После войны известность получила книга «Три девочки» (о блокаде Ленинграда), рассказ «Три портрета», повести «Памятный день» и «Незабываемая ночь» (о революции 1905 года), которые наряду с рассказами «Государственный преступник», «Княжеская квартира», «Фонарик», «Ласточка», «Горничная Маша» и «Киросенька» вошли в сборник «В те годы». Последними крупными произведениями Верейской стали повесть «Отава» (1959) и «Внучка коммунара» (1966). В 1966 году в издательстве «Детская литература» вышла книга рассказов Елены Верейской «Белая шубка», в которую наряду с заглавным произведением, вошли рассказы «Карай», «Цыплячьи шефы», «Сюрприз».

Георгий Семенович Верейский (1886-1962) – русский художник и график, представитель «тихого искусства», член объединения «Мир искусства» и «Четыре искусства». Народный художник РСФСР (1962).

«Не в обиду преподавателям, учившим меня в разное время, великолепным художникам и педагогам, к которым я всегда испытываю чувство огромной благодарности, я считаю самым замечательным, непревзойденным учителем моего отца – Григория Семеновича Верейского. Он никогда не давал мне каких бы то ни было регулярных уроков или указаний, как строить композицию, с чего начинать тот или другой рисунок, никогда не читал лекций. Но та атмосфера служения высокому искусству, которой он жил и которая его постоянно окружала, его тонкое, безошибочное чувство прекрасного, его безукоризненный вкус могли сделать гораздо больше самых точных и подробных академических предписаний. Он учил любить искусство, учил быть честным и бескомпромиссным в работе. Учил этому своими взглядами, своей работой, всей собственной жизнью». О. Верейский

Учитель. Друзья

Александр Александрович Осмеркин (1892-1953) – русский, советский художник и педагог, участник художественной группы «Бубновый валет», профессор живописи и руководитель персональной мастерской Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина.

«Полулежа на старом, продавленном диване в глубине мастерской, он декламирует Пушкина, наслаждаясь музыкой и ритмом стиха. Чеканное, как на медали, ассиметричное лицо Паганини под нимбом вьющихся каштановых волос. В его расстегнутом, мятом пиджаке, небрежно повязанном галстуке-бабочке какая-то своя особая элегантность. В руке давно погасшая трубка. Это – одна из картин, засевшая в моей памяти с юности. Таким я вижу Александра Александровича Осмеркина, когда вспоминаю его. А вспоминаю постоянно. И совсем не потому, что в этой позе он позволял себе находиться перед нами – его учениками – часто. Совсем нет. Чаще всего, произнеся первые строки «Пророка» или «Бесов», прерывал себя на полуслове и устремлялся к чьему-нибудь мольберту. Но почему-то, вспоминая, я вижу его обязательно так: не лежащим, а возлежащим на протертом до дыр диване, который сразу превращался в римское ложе, громко, но спокойно и просто, без актерской аффектации читающим любимые пушкинские строки. Пушкина он обожал всю жизнь. Впрочем, иногда это были не стихи, а размышления о великих мастерах искусства или воспоминания о его юности, о его неуемной, столь богатой событиями и приключениями жизни». О. Верейский

Орик – так звали Верейского близкие. Дом Верейских в Красной Пахре всегда был полон друзей: артистов, поэтов, писателей, художников, ученых… Зиновий и Татьяна Гердт, Владимир и Наталья Тендряковы, известный лингвист Александр Реформатский и его жена писательница Наталия Ильина, Эльдар Рязанов, Нина Семеновна Буденная, Леонид Сойфертис, Александр Твардовский, Белла Ахмадулина.

«Я вспоминаю, – писала Наталия Ильина, – как во время дружных застолий в его доме на Пахре каждый стремился что-то рассказать, «занять площадку», перебивали друг друга, но особенно часто – хозяина дома. Ему, с его учтивостью, с его воспитанностью, и слова иногда не удавалось вставить. «Орик, извини, я тебя перебью», – говорил кто-нибудь из нас…».

Работа над поэмой А. Твардовского «Василий Теркин»

«Первые рисунки, которые я делал для глав «Василия Теркина» на страницах «Красноармейской правды», не удовлетворяли меня, были еще слишком приблизительны. Счастливая возможность серьезно и вдумчиво поработать над иллюстрациями появилась в 1943 году, когда зашла речь об издании готовых глав поэмы отдельной книгой. Мне хотелось открыть ее фронтисписом с портретом Василия Теркина. И это оказалось самым трудным. Какой собой Теркин? Многие солдаты, портреты которых я набрасывал с натуры, казались мне чем-то похожими на Теркина – кто улыбкой, кто прищуром веселых глаз, кто милым, усеянным веснушками лицом. Но ни один из них не был Теркиным. Каждый раз я делился результатами своих поисков с Александром Трифоновичем. И каждый раз слышал: «Нет, это не он». Да я и сам знал, что не он. Но однажды в нашей редакции появился приехавший из армейской газеты молодой поэт. Василий Глотов всем нам сразу приглянулся. У него была ясная улыбка, веселый нрав. Очень требовательному Твардовскому понравились некоторые стихи Василия Глотова. Прошло несколько дней, и вдруг я с радостным чувством узнал Василия Теркина в молодом поэте. Когда рисовал Глотова, он хитро прищуривался, расплывался в улыбке, что делало его еще более похожим Нарисовал тезку героя поэмы анфас, в профиль, в профиль, в три четверти, с опущенной головой и показал рисунки Твардовскому. Александр Трифонович сказал: «Да!» О. Верейский

Работа над романом М.А. Шолохова «Тихий Дон»

«Более двух лет продолжалась моя работа над «Тихим Доном». Сделал бы ее по-другому сейчас? Может быть. Но основные задачи, какие я ставил перед собой тогда, остаются неизменными. И эта работа дорога мне – ведь я не просто читал и рисовал – я прожил эту сложную, эту трудную жизнь вместе с героями Шолохова». О. Верейский

«Я не искал среди знакомых и незнакомых лиц человека, нарисовав портрет которого я выдал бы его, скажем, за Григория. Образ – явление собирательное, и, чтобы он стал узнаваемым, убедительным, нужно приложить немало усилий. Нужно наделить его характером, нужно по мере сил вдохнуть в него жизнь… Одно внешнее сходство, самый удачный грим – еще не образ…Характеристика героя, психологическая мотивировка его поведения, его жеста – вот над чем бьешься, изводя горы бумаги. Это – самый сложный этап в работе иллюстратора, не поддающийся никакой рецептуре». О. Верейский

 
Работа над романом Л. Толстого «Анна Каренина»

«Анна Каренина» – один из немногих романов в мировой литературе, главные герои которых вошли в жизнь, в сознание каждого с отроческих лет, как живые люди. И каждый видит их по-своему. Мне не хотелось лишать читателя возможности привнести в предлагаемый мною образ что-то от своего, выношенного, ставшего привычным представления. Поэтому, помещая героев в определенную среду, определенные ситуации, я старался показать их в тех ракурсах, условия освещения, которые не помешают читателю соучаствовать в создании убедительного образа». О. Верейский